Спектакль Пять вечеров

Ритм и поэтика этой пьесы ощущаются режиссером в пластике Модильяни или Пиросмани, этих «странных» художников, на полотнах которых люди почти смешны в своей трагической наивности обрести веру в себя. Они разыгрывают клоунаду на подмостках вселенского одиночества своей души, они играют, потому что за маской смеющейся марионетки легче спрятать слезы. И на этих подмостках режиссер строит непривычный, как он сам его определяет, «дурацкий театр».

Это спектакль не про цельных плакатных людей советского времени, а просто про людей. Душа — «неприличное животное», загнанное обстоятельствами в раковину изолированности. Тело всегда повторяет изгибы и нелепости души. Перекошенная реальность заставляет его согнуться, сжаться, а душа по-прежнему призывает очнуться, отдаться, осуществиться… И потому персонажи, подобно героям Шагала, преодолевая гравитацию земли, способны оторваться и взлететь.